Вадим Даро «Мой новорожденный убийца»

Донграунд сидел за письменным столом, освещаемый зеленоватым светом от дешевой настольной лампы. Расписанные от руки листы, небрежно лежавшие перед ним, молили о том, чтобы их сложили и отправили почтой в редакцию, но Донграунд не обращал на них внимания, нервно терзая электронное перо над чистым листом. Выпив остаток виски в стакане, и проведя рукой по длинным засаленным волосам, он  нерешительно начал писать.

«Скоро меня убьют. Не знаю кто точно, и как, но то что в ближайшие часы - определенно. Это моя последняя статья. Я узнал то, что мне не следовало знать, но моя вечная жажда обладать информацией, в который раз заглушила тихий голосок инстинкта самосохранения. И если раньше мне удавалось выйти из воды сухим, то на этот раз я доигрался. Был ли у меня выбор? Хочу полагать, что не было.

Все началось, когда меня отправили в Париж, сделать репортаж о прибытии первой беременной женщины с Венеры. Хотя нет. Все началось чуть раньше.

Я стоял  за кустами и ждал проезжающего каждый день в это время утреннего экспресса. Каждое божье утро, когда люди встают, чтобы выпить свое утреннее кофе, полистать свежую газету и посрать, я приходил сюда. Я думал, что может сегодня мне хватит мужества  прыгнуть под мчащийся со скоростью 748 километров в час состав, весом триста тонн, но... В то утро он опять пролетел мимо меня, поднимая потоком воздуха листву и пыль, бросая ее с насмешкой мне в лицо. Да, я опять проиграл. Испугался, и не сделал шага вперед. Но когда-нибудь. Когда-нибудь ты будешь смывать мои останки со своего переда, а пассажиры будут думать - «ну что за козел задержал нас в пути». А этим козлом буду я. Я буду тем, кто запорол ваш билет ценой 1000 кредитов. 

В то утро моя жизнь не оборвалась, и мне пришлось идти на работу.

Могу сказать, что я ее реально любил. Да, маленькая зарплата. Да, не престижная и девочек снять не получиться, сказав, чем ты зарабатываешь на жизнь. Но мне это до жути нравилось! Ах, ну да. Наверно все-таки стоит сказать, кем же я работаю. Боже, как глупо. Я всю свою жизнь писал статьи, и очень хорошие статьи, а тут, как пришлось наклепать свою последнюю,  слов не могу найти. Смешно.

Помню выпивал в баре со старым другом, он тогда учился на драматурга или литератора, в общем на того человека, который пишет для вас эти романчики в мягкой обложке. Ну вот он мне после пары бокалов, сплетающимся языком пытался объяснить, что по сравнению с тем, что делает он, моя работа полное гавно. Мол, любой может писать для газеты, а вот написать историю, которая бы оставила в сердце читателя неизгладимый след, дано только великим. И заливал что-то про согласование времен, про то, как сложно выбрать от какого лица писать, третьего или первого. В общем, много чего тогда мне наговорил, но я его не слушал. Я смотрел ему в лицо, и мне хотелось то ли его ударить со всей дури, то ли поцеловать.

Если бы я его тогда слушал, наверно то, что я сейчас пишу, вышло более приятным для уха гурмана. Но есть, что есть. Да к тому же, не уверен что вообще кто-то прочтет это.

Как бы там не было, я журналист.  Хороший журналист. Но кроме меня об этом этом никто не знал. Мой начальник, кретин которых поискать надо, просто не хотел этого замечать, давал мне сюжеты второго сорта. Меня из-за этого в редакции за глаза так и называли - «герой насильников», потому что самый мой серьезный репортаж касался первого случая изнасилования на Марсе. Но к этому мы еще вернемся.

В тот день меня позвал к себе главный редактор, а это означало, что меня ожидает очередной «сенсационный» репортаж об отравлении гребешками в кафе или про случай  аутофелляции у гиббона. В общем трибуха. Начальник был как всегда не многословен, и просто протянул мне лист бумаги, на котором были написаны : город — Париж, и причина , по которой я туда еду — на Землю едет первая женщина, которая «залетела» на Венере. Охренеть как интересно, но с редактором не было смысла спорить.

Почему нельзя было меня отправить в Кейптаун или в Харьков? Да даже Оман подошел бы, там тоже назревали стачки. По всему миру шли войны между людьми и «киборгами», а я ехал писать о межгалактической шалаве.

Я бы мог написать грандиозную статью о том, что сейчас происходит в мире. Сотни стачек, миллионы жертв, и все из-за того, что обычные люди не хотят признавать тех, у кого стоять импланты.  Их с ненавистью называют «киборгами», но на самом деле другого названия, более официального, за сотню лет, как в человеческий организм начали вживлять механизированные органы и части тела, просто нет! Поэтому все их называли «киборгами». Когда эта технология только появилась, у нее вообще не было противников. Я читал сводки из старых газет, и там не было ни одного негативного мнения. Ни страха, ни неприязни, только глобальный экстаз от дуновения ветра перемен. Это было спасением для всех — инвалидов, больных и просто богачей, желающих улучшить свое тело.

Но двадцать лет назад началось это... Сначала в Милуоки медсестра не смогла взять кровь из пальца у «киборга». Об него сломалась игла. Потом оказалось, что «киборги» второго поколения  не могут заболеть обычными человеческими болезнями.

Из-за раствора, который вводился в кровь перед операцией вживления импланта, происходил качественный скачок в теле человек, делая его чуть ли не сверхчеловеком. И если первородный «киборг» ничем не отличался от остальных людей, то его ребенок, если он тоже проходил операцию вживления импланта, обладал уже сверхспособностями. О том, какие будут «киборги» третьего поколения даже страшно подумать.

Все это не могло не вызвать определенных волнений в обществе. Впервые столкновения произошли на юге Франции, когда один из «киборгов» ударом по лицу размазжил черепушку подростка в уличной драке. Полиция, находясь под прессингом со стороны правительства, закрыло дело, сославшись на то, что это была самозащита. Но первая ласточка взлетела, и за ней ринулись остальные. Через две недели в Монголии, в который к слову сказать был один из самых крупных рынков по сбыту «черного» импланта, младенец поднял машину. Раньше бы этот случай вписали в рубрику «чудес со всего света», но не тогда, на фоне наколенной обстановки в обществе.

По всему миру тысячи правозащитников стали требовать изолировать «киборгов» второго поколения от людей. Я их могу понять. Они просто боялись за себя и своих близких. На это «киборги» отвечали тем, что они этой силы не просили, и с удовольствием от нее отказались бы, если была бы такая возможность.

После этих слов стали искать возможности. Но раствор оказался слишком сильным, и всего за одно поколение «впивался» в человеческое ДНК необратимо.

Но что-то я ушел не в ту сторону. Вы это и так знаете. Самое главное это то, что я еду в Париж. И не сверхзвуковым самолетом. Нет! Мне пришлось ехать обычным поездом, тратя на дорогу 12 часов! Этот скупердяй мало того, что не видит мой талант, так он еще и денег на поездку не выделяет. Не получится что-то заказать во время дороги, пришлось брать еду с собой.  Мне это все так надоело.

В Париже я надолго не задержался. Все прошло в рабочем режиме. Я в этот же день, даже не заказывая себе номер в отеле, направился к этой женщине, в ее однокомнатную квартиру в пятнадцатом районе, чтобы услышать очень интересную историю о том, как она полетела на Венеру отдыхать (нашла блин место для отдыха) и потрахалась там с каким-то местным рабочим, который сейчас ей не звонит. Ей до жути нравилось это сие минутное внимание, но я не стал долго кормить ее серое существование своим времен, и попрощавшись, пошел на обратный поезд, решив, что напишу статью в пути.

До поезда оставалось пять минут, и именно тогда я услышал об этой новости. Все, кто тогда были вместе со мной на станции, забыли про свои дела, и обратили внимание на огромную панель, которая висела под циферблатом. На ней ведущий новостей что-то эмоционально (это так присуще всем французам) рассказывал, на фоне кадров сражений. Я одел интернациональный наушник и понял, что именно сейчас, мир изменился, и никогда не будет прежним.

«Повторяю. Как сообщает мировая новостная служба, впервые в истории человечества, у чистокровных родителей родился ребенок с геном импланта.»

Сложно описать, какие чувства и мысли были у меня в голове. Мне до жути хотелось стать частью этой истории. Ведущий сказал, что пока родители ребенка из целей собственной безопасности не давали официальных интервью, и не показали миру ребенка, однако большинство стран, а также марсианская и лунная коалиции признали существование  ребенка. Этот факт меня не много смутил. Где это видано, чтобы признавали факт существования новости без доказательств. Но все говорило о том, что ребенок существует, и никто не знает, где он сейчас находится. Если бы я смог выяснить, где ребенок, то я был бы первым журналистом во вселенной, который задокументировал событие глобального масштаба. Мою статью оторвут с руками в любом издательстве, и она войдет в анналы истории, захватив вместе с собой мое имя. Я буду бессмертен.

Нужно срочно возвращаться в Москву. Нужно узнать, где сейчас этот ребенок. И я знал того человека, кто мог мне помочь.

Дангатар Горецки. Тот еще овощ. Отвратительный во всех понятиях человек, с которым брезгуют находиться в одной комнате даже сточные крысы. Жирный, вечно потный, ублажающий себя за просмотром запрещенного детского порно скользкий червь,  плюющий на тебя во время разговора и незнающий о существовании мыла отморозок. Но у него было то , что мне сейчас необходимо — информация. Именно ей он зарабатывал на жизнь. К нему, как к дешевой проститутке венерические заболевания, стекались новости со всех улиц, всех городов мира. Вся жизнь планеты в руках одной бородавчатой жабы, к которой я направлялся, сойдя с поезда в Москве.

Мне удалось отлынить от похода в издательство. Было глупо просить у начальника разрешения заняться собственным делом, потому что он все равно откажет. Нужно было брать быка за рога, и приехать уже с готовой статьей, тогда бы он не смог мне отказать. Жаль конечно, что такой ценный материал пришлось бы нести сразу ему, но я подписывал стандартную форму о «принадлежности одному издательству» и не мог работать на стороне.

При входе в подвал Горецки, меня обыскали два здоровяка и пустили внутрь, где как всегда был стоячий запах — то ли разложения тела, то ли плесени. Горецки сидел на диване и давил прыщи на ноге. Не знал, что они там бывают. Увидев меня он недовольно крикнул :

-        Я знаю зачем ты здесь. Можешь разворачиваться, идти домой. Ты сегодня не первый и видимо не последний. Нет у меня никакой инфы на этого ребенка. Нет и все. А если бы и была, я бы тебе ее не дал!

Я не обращал внимания на его слова, подумав, что он набивает цену.

-        Донграунд. Ну елы палы. Ну че ты идешь. Я те говорю русским языком. Нет у меня инфы. Иди домой.

-        Дан. Мы с тобой знакомы много лет. Хватит меня дурить. Мы оба знаем, что ты знаешь все. Пойми ты, что это мой шанс...может мой единственный шанс. И неужто ты не поможешь мне по старой дружбе?

    Горецки тогда опустил глаза. Я его даже не узнал, он был более взволнован, чем обычно. Сейчас понимаю, что к нему до меня уже заходили люди, и может даже он уже где-нибудь кормит червей, но тогда мне надо было получить хоть какую-нибудь ниточку.

    Он присел за большой стол, и посмотрев на меня, более спокойным тоном продолжил.

-        Не надо тебе это.

-        Надо! - резко ответил я.

-        Надо говоришь. Надо говоришь...Ты бы съездил...ну не знаю...в Бухарест. Там четыре лепестка есть.

   После этого он замолчал, и я больше не задавал вопросов. Он дал мне закодированную информацию головоломкой, и мне надо было ее распутать. Он всегда так говорил, чтобы прикрыть свой зад. На прощание, он по-моему попытался мне улыбнуться. Из-за отсутствующих губ было сложно понять.

   Ах ну да. Я же не рассказал, откуда его знаю. Помните я писал, про мою самую «важную» статью, про первого насильника на Марсе? И как вы поняли, им был этот самый Дангатар Горецки. Я брал у него интервью, еще до того, как на марсианской зоне ему зэки отрезали губы. Насильников и на Земле в тюрьмах не очень жалуют, ну а на нашем красном соседе дела обстояли еще круче. Губы ему отрезали, чтобы он больше никогда в жизни не мог ощутить радость поцелуя. На мой взгляд крайне жестокая мера, но Дан считал ее заслуженной, и отказывался ставить себе губные импланты, и поставил только декодер голоса.

      Денег у меня на карточке оставалось как кот наплакал, и пришлось ехать до Бухареста подземным метро. Душно, грязно, долго - но дешево. Рядом со мной в вагоне было человека три. Все как на подбор — алкоголики в рваной, грязной одежде, на которых судьба и фортуна поставила жирную точку. Но меня они заботили куда меньше, чем разгадка ребуса от Горецки. Что за четыре лепестка? Сейчас я даже слегка дивлюсь своей тупости, ведь ответ лежал на поверхности, но тогда я потратил очень много времени на эту задачку. Пока я ехал, по новостной ленте прошла информация о том, как родители назвали своего «чудо ребенка». Имя оказалось символичным — Бартолип Цие. Они взяли самое распространенное имя чистокровок — Бартолип, и имя киборгов — Цие. Как вы знаете, «киборги» решили с недавних пор отличать себя и именами, сделав их такими, чтобы на конце были две гласные.

   Вслед за этой новостью прошла еще одна о том, что все еще ничего не известно о местонахождении ребенка, в информационное агентство пришла только фотография счастливой семьи. Я загрузил фото на свой ручной экран. На ней были обычные люди.  Счастливый папаша улыбается, и молодая мама, с ребенком в одной руке, и с положительным тестом на имплант-днк во второй.

 Перед подъездом к Бухаресту, был туннель в пять километров, который поезд проходил на максимальной скорости, потому что на этом участке не было воздушных отводов. Набирая максимальную скорость, поезд громко рычал и фыркал, плюс к этому трясся как бешеный. Тогда-то один из бомжей и подошел ко мне.

-        Тебе же сказали - не лезь.

-        Что? - я опешил. Сами понимаете, мало ли о чем бомж говорит.

-        Вам не нужно в Бухарест. Но раз едете уже, сходите в Дом Народа, погуляйте по парку, бабу снимите наконец, и сегодня же вечером уезжай обратно. Больше предупреждений не будет.

   После этих слов, он шатаясь побрел в конец вагона, и дальше в соседний.

  Я не знал как мне реагировать. С одной стороны, это был четкий намек свыше, что я иду в правильном направлении, что даже возможно уже близок к чудо-ребенку, и что мне суждено быть первым, кто возьмет интервью у родителей. С другой стороны, кто-то явно не хотел, чтобы эту семью находили и говорили с ней. И эти кто-то, люди весьма влиятельные, если смогли до сих пор удержать все в секрете, если так напугали Горецки и настолько оперативно узнали о моих поисках. Я понимал, что играю с очень опасными людьми, и что теперь моя статья может стоить мне очень дорого, но как я уже писал, мою безопасность и даже мою жизнь перевесило одурманивающее искушение добраться до конца.

  В Бухаресте я снял самый дешевый номер в мотели рядом с железной дорогой, в котором нахожусь до сих пор и откуда пишу эти строки.

Не буду вам надоедать долгим рассказом о том, как весь день проходил по городу в поисках четырех лепестков. Спрашивал у прохожих, узнал в интернете всю историю столицы Румынии, и многое многое другое. Под вечер я пыл утомлен и раздосадован. Мне казалось я никогда не пойму,  о чем мне говорил Дан, и стал подозревать, что он мне дал липу. Только благодаря случаю я смог решить ребус, и до сих пор не знаю, склонить колено мне нужно перед удачей, за то что показала мне свое милое личико, либо ненавидеть ее и проклинать, за то что забила гвоздь в мой гроб.

Я сел в центральном парке на лавочку, чтобы  отдохнуть. Был прекрасный вечер. Действительно прекрасный. Теплый, пахнущий вкусной едой из ближайших кафе. Парочки ходили вокруг фонтанов и беседовали о делах явно менее важных, чем мои.

Я поднял голову вверх, чтобы насладиться пульсирующими мигалками спутников и силуэтами пролетающих самолетов, когда увидел на здании передо мной огромный плакат. На нем красовалось название «Примул»...Вот тогда-то меня и осенило. Конечно же! Примул! Румынская рекламная фирма, знаменитая на весь мир, самая успешная, работающая со всеми звездами и раскручивающая лунное и марсианское поселение (поселение Венеры решили вообще не раскручивать, потому что туда никто в здравом уме не полетел бы). И тогда я вспомнил, что их логотип - это четыре лепестка эдельвейса, в которые обернута наша планета.

Я сидел напротив их главного офиса, в центре Бухареста, и за этими стенами скорей всего был ответ, где искать чудо-ребенка.

Мне нужно проникнуть в здание, как только стемнеет. Да, это преступление, и меня предупреждал бомж в метро, что не надо никуда лезть, и Дан предупреждал. И внутреннее беспокойство мне вроде что-то говорило, но это все не имело никакого значения, потому что я был так близок.

Когда город стал утихать, и люди с улиц побрели по своим квартирам, я направился к заднему входу, надеясь, что смогу оттуда пробраться внутрь. Хочу заметить, если это письмо прочтет кто-то из Примула, что у вас просто бездарная система защиты. Я смог за какие-то полчаса попасть в здание и пробраться к главному компьютеру. Вскрыть файлы действующих проектов компании тоже не было сложным делом, но вот только что мне надо было искать. Там было больше миллиона проектов, и как понять, какой нужен мне?

На получение ответа у меня ушло около десяти секунд. Я забил в поиске  «Бартолип Цие» и скачал нужную папку на флешку.

Полчаса назад я просмотрел всю информацию по проекту «Бартолип Цие» на своем ноуте в номере.

Я все еще не могу отойти от этого открытия. Кажется, старик Жюль Верн был прав, когда описал будущее, в котором всем правят масс медиа.

Вот вам правда - никакого ребенка нет! Нет счастливого отца с фотографии, нет мамаши, которая держит в руках тест на имплант-днк. Ничего этого нет! Это все одна, очень большая и хорошо спланированная pr компания!

Но как и зачем нужно было проводить такую масштабную акцию?

Вы наверно зададите себе этот вопрос в первую очередь. Я тоже себе его задал. А потом увидел на одном из файлов подписи и печати представителей власти всех стран планеты, и коалиций Луны и Марса. Они все знали, что происходит, и они имели к этому всему непосредственное отношение. Но что могло их объединять?

Мой хороший друг говорил, что людей может объединить или любовь, или опасность войны. И даю руку на отсечение, ни о какой любви здесь речи не идет.

Как только я увидел подписи, я включил телевизор. По новостным каналам не было ни слова про стачки, которые происходили по всему миру.

Мне пришлось залезть в интернет, чтобы понять, что стачек-то больше нет. Нет открытых конфликтов, за последние двое суток не было ни одной жертвы!

Помните я говорил, что мир навсегда изменился. Так вот, это поняли все жители планеты.

Чистокровки наконец поняли, что бороться с будущим, в котором у них самих может родиться ребенок-«киборг» бесполезно, а киборги о большем и мечтать не могли. В продолжении сражений не было никакого смысла. Один выдуманный ребенок смог остановить глобальную войну.

Это по-своему прекрасно. Нет. Это гениально. Это, черт возьми, гениально...»

Донграунд облокотился на спинку скрипящего стула и устало потер лоб. На его лице промелькнула улыбка, а глаза сияли от радости. Он уже слышал, как тихо открылась дверь и в комнату кто-то вошел.