Сергей Решетнев «Новая Земля»

Корабль совершил манёвр, и в широком иллюминаторе показалось новое небесное тело. Его совершенное детище, искусственная планета – Новая Земля. Её предлагали назвать пооригинальнее: Идиллиум, Шамбала, Эос. Но он, главный конструктор, руководитель проекта, Андрей Ангарский, настоял, чтобы название было простым, легким, родным. Конечно, Новая Земля, и не иначе. Планета, созданная с любовью, первая искусственная планета не для исследований космоса, как Колумбия, не для хранения запасов продовольствия, как Деметрия, не для физических и геологических экспериментов, как Протей, а планета для жизни, для лёгкой, простой, насыщенной спокойной человеческой жизни. Для тех, кто устал от космоса, от неспокойной Земли. Планета с идеальной земной гравитацией,  с тёплыми морями, правильной сменой дней и ночей, красивейшими водопадами, заказными дождями, умными домами, которые просто стали частью ландшафта, да к тому же сами себя обеспечивали всем от энергии до еды для хозяев.

Можно, конечно, всё это было сделать и на Земле, перекроить старушку под свои нужды, но, в конце концов, принято было решение, что Земля – это Земля, пусть с вулканической активностью, тайфунами, опасными обитателями,  в этом её прелесть, её уникальность, ценность. Да и Земля могла вздохнуть спокойно. Как бы далеко не заходили люди, исследуя космос, всё же домом была Земля, они туда возвращались. Но после того, как большая часть выбрала бессмертие, искусственное, почти неуязвимое тело, в котором отдельные, испортившиеся, вышедшие из строя части могли быть заменены, заново выращены, воссозданы, после этого нового искусственного скачка эволюции, победы над страхом и ужасом всей людской истории, людей стало слишком много, нужен был новый дом, новые планеты. И Андрей понял это одним из первых, первый стал всерьёз заниматься этой темой.

Поначалу все с кем он делился идеей создания Новой Земли, встречали её скептически: «Жизни не хватит», но сами улыбались через мгновение, осознавая речевой анахронизм. Хватит, теперь хватит. Конечно, до абсолютного бессмертия ещё далеко. Мозг всё-таки стареет, изнашивается, а перенести сознание на другой носитель оказалось не самой лёгкой задачей, к тому же тут всерьёз возникали проблемы парадокса корабля Тесея[1]. Да и как несовершенно было новое тело человека, всё же и оно могло быть мгновенно уничтожено во враждебных космических средах, в чудовищных температурах, давлениях, вакууме, излучениях, сейсмической активности.

И вот - многолетний труд почти завершён. Теперь Новую Землю, цветущую, протестированную на безопасность, износоустойчивость, даже на эстетическую и туристическую притягательность, предстояло заселить. Но с этим проблем не было. Люди, уставшие от мегаполисов, и как это парадоксально ни звучит – космической тесноты, готовы были прибыть на Новую Землю в первый день создания.

Андрей задавал себе почти те же вопросы, что и люди тех времён, когда решалось: быть ли человеку бессмертным? Не соскучатся ли люди на такой идеальной планете, не настигнет ли их депрессия бесцельного существования, не будут ли живущие на НЗ, обеспеченные всем, чувствовать себя в стороне от общего освоения ближнего космоса, в стороне от центра, где делается история человечества? И сам себе отвечал главный конструктор, как и тогдашние сторонники нового человека: прогресс науки и искусство – бесконечны, как космос, как разум, и под стать им должен быть и сам человек, созданный космосом и сам создавший науку и искусства. Новая Земля – детище человеческого интеллекта, сердца, и усилий. Планета создана для счастья, а уж каким оно будет у каждого – выбирать самим людям.

Были, конечно, и те бессмертные, кто не мог ещё себя найти, кто бесцельно прожигал дни, гнался за удовольствиями, сходил с ума от непонимания, что ещё такое можно сделать на этом свете, чтобы пощекотать свои чувства. Но впереди и у таких была уйма времени, чтобы что-то понять о себе и о мире, вечность сама воспитывала их, тихо и незаметно, как вода - вытачивая ту конфигурацию характера, которая была из самых твёрдых пород души. Всё ненужно вымывалось, и для этого у жизни было достаточно времени. Впрочем, об этом пусть думает сын, Виктор, он психолог, это его пространство, он лучше смог бы объяснить этот феномен, когда бессмертные, вчерашние шалопаи, уголовники, пустые никчёмные люди, личности с угрожающим, асоциальным девиантным поведением, вдруг по прошествии лет, рано или поздно выходили из своей старой психологической оболочки и уходили кто в искусство, кто в науку. Каждому требовалось на это время, но рано или поздно этот «подростковый» период человеческой души заканчивался, и начиналась взрослость – безостановочная, а главное – бесконечная, настоящая, работа над собой, а вместе с этим и над окружающим миром. Ибо, как оказалось, не только «нельзя изменить мир к лучшему, не изменив сначала себя», но и «изменяя себя, невозможно, не менять к лучшему и мир». Может быть, раньше, при смертной жизни, заключённой в сроки, рамки ограниченного существования, многие души просто не успевали «созреть», «вырасти»?

Все эти мысли пронеслись в голове Андрея за несколько секунд. Дверь в кабинет приоткрылась, и внутрь проскользнула лёгкая тень. Ирина обняла его сзади, прижалась так, будто хотела врасти, растворится в нём.

«Любуешься?» «Столько дней и ночей… Дело сделано, а теперь внутри как-то пусто» «Ничего, скоро ты загоришься новой идеей, создашь новую планету» «Куда мне! Лучше я уже не создам. Стар я. Дорогу молодым!» «Посмотри на себя в зеркало, стар он!» «Да уж лет на двести тебя постарше!» «Ой, врать-то! Это у тебя шаблоны смертного мышления! Ты, когда стал бессмертным, – был уже взрослым. А я вот не знаю, что такое старость и знать не хочу, я сразу родилась бессмертной! И наши дети ничего такого боятся, чего боишься ты, не будут!» «У нас будут дети?» «Конечно…» «Я должен взять отпуск и съездить к семье. Я сто лет не видел Витю и Кристину» «И жену…» «Ты сама всё понимаешь» «Понимаю».

В первую секунду, когда вертолёт дернуло назад, Надежда разбила себе лоб, во вторую, когда машина рванулась вперёд, она приложилась затылком к обшивке, перед глазами всё поплыло. Или это уже закружило, потерявший управление геликоптер. Даже Игорь, опытный пилот, уже ничего не мог сделать. Их подбили. По-настоящему. Как во времена древних войн. С применением какой-то штуки, которая везде запрещена, а здесь, в заповеднике, ещё встречаются такие. Внутри машины всё закрутилось, как в большом миксере, консервы ожесточённо били Надежду по голове, рукам, спине – чему придётся, тысячью иголок вонзалась вермишель, рассыпавшийся сахар попадал в рот, сладкий вкус смешивался со вкусом крови. Они упали в болото. И всё равно удар был сильным, Надеже показалось, что что-то сломалось в её голове и она потеряла сознание.

Она очнулась раньше Игоря. Пыталась вытащить из тела друга осколки стекла, само тело выволочь из под обломков не удавалось. Всё-таки он был в два раза её тяжелее, да ещё и снаряжение. Всё что сделал – сняла шлем, и целовала его такое родное лицо. Слёзы текли и текли, она не замечала, а он так страшно молчал. Должен был сработать аварийный маячок, их должны были искать. Но раньше Надю и Игоря нашли обитатели заповедника. Смертные, те, кто отказался от вечной жизни, новых тел, нового отношения к себе и к миру. Они не согласились даже жить среди большинства, уши в такие вот заповедники, прятались, не шли с бессмертными на контакт, а в некоторых местах вели настоящую партизанскую войну. Бессмертные, как могли, уклонялись от стычек, отгородившись от смертных столь непривычной для нового века колючей проволокой, стенами, создав заповедники.

Были среди бессмертных и такие, кто хотел помогать смертным, изучал их, некоторых смертных удавалось убедить, что в новых телах нет ничего противоречащего человеческой природе. Надежда же с Игорем просто сбрасывали смертным продукты и лекарства. Как оказалось - и это некоторым вождям смертных не нравилось.

Потерпевших крушение выволокли на траву, положили на какие-то самодельные носилки и понесли в лагерь смертных. Там их бросили в подобие острога. Игорь так и не пришёл в себя. Надежда как могла перевязала его.

Хотя он был младше её намного, они подолгу и часто разговаривали на базе. У неё было двое детей, у Игоря ни одного. И у них был такой разный опыт жизни, но она знала, что и он к ней очень привязан. И теперь он, теоретически бессмертный, умирал от внутреннего кровотечения. И если помощь не прибудет в самое ближайшее время… Но её почему-то не было.

Голова ещё не перестала гудеть и кружилась время от времени, когда пришёл кто-то, не то местный вождь, не то сотрудник безопасности. «С какой целью вы прибыли в зону свободную от бессмертных?» «С целью помочь вам едой и медикаментами» «Вас кто-нибудь просил об этом? Кто это был? Назовите имена? Они из нашей колонии?» «Никто нас не звал. Мы наблюдали за вами со спутника. Поняли что у вас проблемы, эпидемия, вот, решили помочь» «Что за манера помогать, когда не просят? Вы всех хотите сделать счастливыми, здоровыми, вечными - насильно?» «Да почему же! Мы просто хотели помочь!» «Мы не нуждаемся ни в чьей помощи» «Вы – может быть, а ваши дети, больные, старики?» «Так устроен этот мир Всевышним: кто-то страдает, кто-то умирает, и не нам менять этот миропорядок» «Вот вы носите одежду? А это ведь тоже изменение мира, вмешательство в его божественное устройство! Ходили бы голые, как Адам и Ева!» «Ткачество Бог подарил человечеству. Это дар» «Ну, так может, Он, Всевышний, подарил человечеству мысль о том, что люди должны стать бессмертными?» «Люди и так бессмертны, в другом мире» «Вы обвиняете нас в том, что мы хотим всех сделать бессмертными и здоровыми насильно, а сами не даёте своим детям выбора: какое бессмертие выбрать в этом мире или потустороннем» «Как только вы заменили тело, данное человеку Богом, вы перестали быть людьми и превратились в орудие Сатаны, вы – демоны! Поэтому мы не хотим, что бы наши дети стали вами! Мы – последние люди на Земле! – Сотрудник безопасности входил во всё больший экстаз, лицо и шея его стали пунцовыми, растопыренные пальцы тряслись. - В Судный день в рог продудит Исрафил, и тогда вы поймёте, какой грех совершили – пошли против природы, созданной Всевышним, и падёте вы ниц перед Его величием, но поздно – не простит Он вас, ибо отступили от Его создания, пожелав улучшить созданное Им!» Надежда молчала. К ней постепенно возвращались слух, ясность мысли и обоняние. От этого человека несло болотной тиной. Надежда подумала, что так пахнет бред. Но вместе с тем ей очень было жаль этого человека, жаль, что он так заблуждался и заражал своим заблуждением других, а хуже всего убивал себя и их, возможно, тех, кого любит и кого хотел бы сохранить, уберечь. Впрочем, возможно, такой фанатик никого не любил кроме своего высшего существа. «Ваш Бог милосерден? Так ведь? Так помогите нам. Умирает человек. Нужна помощь. Выведите к границе заповедника. Дайте сигнал «SOS», позвольте прилететь нашим друзьям. Спасите его!» Визитёр задумался. Он наклонился к Игорю. Это был такой порыв человеческий помочь, узнать: в чём дело, что на мгновение Надежда поверила, что всё будет хорошо. Но сотрудник безопасности отпрянул: «Вы – дьявольские куклы! Помогать вам – помогать дьяволу!» Он попятился и исчез в дверях. Надежда заплакала. Тихо, без истерики. Плакала от бессилия спасти любимого человека, как плакали миллионы любящих над павшими и умершими за всю долгую историю человечества.

И тут в маленькое окошко влетело насекомое. То есть сначала Надежда так и подумала, но гигантская пчела приблизилась к ней, села на руку и над спинкой с крыльями возникла голографическая картинка. Это был шеф Надежды – Павел. И всё быстро стало на свои места. Павел спокойно объяснил Надежде как надо правильно провести консервацию мозга Игоря. Вмешаться и пойти на вооружённый конфликт с обитателями заповедника было опасно. Опасно для жителей заповедника. Они могли оказать сопротивление при освобождении пленников. Гибель людей – это всегда гибель людей, смертны они или нет. В окошко влетело ещё несколько насекомых с необходимыми препаратами. Этот, руководимый кем-то дистанционно, искусственный рой, облепил голову Игоря, постепенно создавая что-то вроде кокона или шлема. Когда всё было готово, Надежда, почти зажмурившись, взяла в руки круглый предмет, в котором покоилась голова. В руки её упала одна из пчёл и превратилась в лазерный резак. Быстро и бесшумно проделав в стене проход, Надежда оказалась в темноте болотной ночи. Лагерь смертных спал. Когда пчела проводник вывела пленницу в глубокую чащу, через которую лежал путь к границе зоны, вдруг множество светлячков зажглись в воздухе. И сразу пропал страх, Надежда чувствовала, что за ней наблюдают друзья, коллеги, что весь её отдел заботится о ней, и сегодня все не разошлись по домам, а кто, чем может, помогает. И снова слёзы потекли по щекам. Уже от радости.

За цветущим садом почти не было видно дома. Из дома выбежал пёс Одиссей. Бессмертный пес, для которого одна вечность, вечность беззаботного живого существа перешла в другую совсем незаметно. Пес помнил Ангарского, радостно заскулил, почти завыл, положил передние лапы на живот Андрея и горячо задышал. Пианино, звуки которого доносились из открытого окна, замолчало. Выглянула Кристина. Ойкнула.

Они пили чай за столиком в саду. Лепестки засыпали голубую скатерть. Кристина болтала без умолку. Андрей узнал, что она, за время его отсутствия освоила ещё несколько музыкальных инструментов. «Доча, ты у меня скоро будешь человек-оркестр, в буквальном смысле» «Ну да. Я вообще не понимаю, как раньше музыканты могли играть только на одном инструменте» «Ну, освоить другие в совершенстве им просто не хватало времени» «Зато теперь можно научиться играть на всех! Подожди, я ещё до фольклорных не добралась» «Зачем тебе это?» «Да ты что, пап, не понимаешь? Я же могу записать звучание каждого инструмента отдельно, а потом свести всё вместе. И у меня будет мой концерт полностью сыгранный мной! Это же здорово!» «Так вообще коллективное творчество отомрёт. Я слышал, есть такое направление в кино. Режиссёр сам делает аватары нужных персонажей и исполняет все роли – как он видит. Получается такое абсолютно авторское кино» «Ну да, но это, по-моему, полная чушь! А вот исполнить всю симфонию одной – вот это круто!» «А как дела у Виктора?» «Ой, мы с ним только по видеосвязи общаемся. Он весь в своих исследованиях. Крыса лабораторная. Не видит света белого. Занимается, по-моему, ерундой» «Какая лаборатория, он же психолог?» «Был психолог, да сплыл… Теперь ему интересно, видите ли, генетикой с биохимией заниматься. Замученный какой-то. Ты бы с ним, пап поговорил, он тебя послушает. Возомнил себя Франкенштейном» «Почему Франкенштейном?» «Да мало ему, что люди живут вечно, теперь он не хочет быть столбовой дворянкой, а сразу - владычицей морскою, и чтобы природа была на посылках! Всех людей он хочет воскресить» «Как воскресить? Как всех?» «Ну всех, кто жил до нас, кто умер. Задача максимум у него такая теперь. Совсем с ума сошёл. Это его Сашка Астахов, одноклассник, помнишь, заразил этим бредом» «Саша же физик?» «Ой, ну, пап, сейчас все меняют профессии, как хотят, кому что интересно, времени ведь бесконечно много, а интересы меняются. Ты прямо, как в прошлом веке живёшь! Они заработали денег на каком-то совместном проекте. А теперь вот занялись тем, что им интересно. Воскрешением. Ну вырастят они нескольких людей из умерших, а где мозг-то умершего возьмут, информацию, память? Витка мне что-то там пытался объяснить – ничего не поняла понимать не хочу…» «Ну, в бессмертие людей тоже мало кто верил поначалу...» «Да знаю я, изучала историю. Но ведь, как в учебнике написано: «здравый смысл и гуманизм победили»! Ну, а в воскрешении – какой здравый смысл?» «Ну да, на сказку похоже» «Ты лучше мне про Новую Землю расскажи! Все новости об этом. Здорово там?» «Хочешь переехать? Мне предлагали дом». «Не, мне старый больше нравится. Тут спокойно. Вы с мамой всё равно в командировках, экспедициях, братец под землёй могилы копает, а я пишу, играю – безумная свобода!»

«Смотри, останешься тут со своей музыкой старой девой!» «Ох, папка, опять ты со своими анахронизмами! Какой «старой девой»! Не бывает никаких больше «старых дев»! Я всё успею!.. Ой, смотри, мама идёт. С кем это она?»

К дому шли двое. Сердце Андрея скакнуло от радости, и тут же пронзительно защемило. Предстоял трудный разговор. О нём и Ирине. О том, что с Надеждой он прожил долгие счастливые года, вырастил таких красивых, одарённых детей. Много было всего, эти воспоминания будут храниться в его памяти вечно, бережно, будут придавать его жизни особый оттенок. Он сохранит уважение к Надежде навсегда. Но любит теперь другую. Что ж таковы издержки жизни бессмертных. Люди меняют профессии, да и чувства не вечны. Андрей очень надеялся, что Надежда его поймёт, как часто понимала всю эту жизнь.

Но он не успел сказать жене, всё что думал. Она его дружески, слегка отстранённо поцеловала. Мелькнула мысль: «Может она уже знает?»

Надежда была красива, как и много лет назад, она смотрелась, как ровесница дочери. Впрочем, все взрослые в сегодняшнем мире выглядели, как ровесники. Просто те, кто родился после создания бессмертия, не отмечали этот факт,  как особенный, а он, рождённый в эпоху абсолютной смертности – продолжал этому удивляться.

«Познакомитесь, это мой друг и коллега - Игорь». Андрей крепко пожал руку гостю. Кристина, щурясь на солнце, осматривала Игоря скептически. Игорь, несмотря на свою атлетическую внешность заметно волновался. Андрей предложи выпить  чаю. Игорь чуть не опрокинул свою чашку.

«Андрей, надо поговорить» «И мне» - подумал Андрей. Они пошли к дому, на веранду. Надя рассказала, как их с Игорем сбили над заповедником. Как держали в остроге. Как Игорь умирал. И именно там, обнимая его, почти бездыханного, она поняла, призналась себе, что любит Игоря, который по возрасту, если бы они были смертными, был бы в сравнении с нею, совсем мальчишкой, а может быть даже и внуком. Но сейчас это уже не так важно. В обществе вечных, наступило особое равенство. Не только возможностей, талантов, но и в личных отношениях. Люди почти освободились от возраста. Были, конечно, дети, но они быстро вырастали, и никто не старел. И этот факт, что сначала, в первые годы бессмертия, казался чудом, теперь давно стал обыденностью, и даже всё труднее и труднее было понять, как они жили без этой вечной зрелости-молодости раньше. Конечно, Андрея кольнула ревность. Это он собирался расстаться с Надей, а расстаётся она. И когда она остановилась, взяв его руку, ожидая с нескрываемым волнением его ответной реакции, он улыбнулся виновато и рассказал свою историю с Ириной. И пока Андрей рассказывал о своих чувствах к помощнице, он вдруг почувствовал, что всё ещё любит жену, что расстаться с нею это не совсем просто и правильно, и что он вообще не хочет с нею расставаться.

«Это, конечно, никуда не годится, сентиментальщина какая-то, игра гормонов, казус души, но я люблю Ирину, и, кажется, всё ещё люблю тебя…» «Привязанности… буддисты говорят, что от этого страдания человека… Но без них человек не человек. Мне так кажется. Я тоже тебя люблю…» Она прислонилась к плечу Андрея, он обнял жену. Смотрел, как ветер осыпает её волосы лепестками. «Расставанье – маленькая смерть…» «Смерти нет. Мы не расстаёмся, ты всегда в моём сердце. Я всегда буду рядом» «И я буду рядом… если что… и просто так… а сейчас я тебя отпускаю…» «И я тебя…»

Горно-Алтайск, 2011 г.

[1] Корабль Тесея, парадокс Тесея — парадокс, который можно сформулировать так: «Если все составные части исходного объекта были заменены, остаётся ли объект тем же?» Согласно греческому мифу, пересказанному Плутархом, корабль, на котором Тесей вернулся с Крита в Афины, хранился афинянами до эпохи Деметрия Фалерского, и ежегодно отправлялся со священным посольством на Делос. При починке в нём постепенно заменяли доски, до тех пор, пока среди философов не возник спор, тот ли это ещё корабль, или уже другой, новый?